Социальные реформы в России продолжаются уже второе десятилетие. Сценарий до боли одинаков: чиновники твердят, какое благо принесут перемены, народ не ощущает никаких улучшений, привычно ругает «проклятую власть»… и все чаще вспоминает октябрь 1917 года. Далеко ли России до социального взрыва? Об этом корреспондент «АН» Надежда Ларина беседует с Михаилом ДМИТРИЕВЫМ – доктором экономических наук, президентом Центра стратегических разработок, где родились идеи почти всех преобразований последних лет.
Минздрав в поисках «затычки»
– Как вы оцениваете социальные преобразования последнего десятилетия?
– Вынужден признать, что социальные реформы в России довольно долго топтались на месте. Согласно «Стратегии‑2020», которую сейчас почти не вспоминают, запланированные цели достигнуты примерно на 35–40%. Единственная сфера, где без преувеличения произошли значительные изменения, – это пенсионная система.
– Странно слышать такие слова на фоне заявлений главы Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой. В недавнем докладе ее ведомство утверждает, что пенсионная реформа в очередной раз провалилась – и систему надо срочно пересматривать. А накопительную часть пенсии вовсе отменить…
– В ликвидации накопительной системы Минздрав видит единственный легкий способ заткнуть триллионную дыру в бюджете Пенсионного фонда России. При этом в министерстве упорно игнорируют тот факт, что именно на накопительных счетах граждан активно формируются капиталы, которые «выжили» даже в острой стадии кризиса. Некоммерческие пенсионные фонды (НПФ) стабильно показывают доходность выше инфляции. Экономически активное население сегодня в основном выбирает НПФы, которые через некоторое время перетянут к себе абсолютное большинство. Именно эти деньги помогут предотвратить сокращение пенсионных выплат по отношению к зарплатам лет через 15–20, когда иждивенческая нагрузка (число детей и пенсионеров на одного работающего) станет самой высокой за всю историю России. В Минздраве этого не признают.
– Но Т. Голикову тоже можно понять. Тем, кто сейчас отдает накопительные взносы в НПФы, до пенсии еще далеко. Зато нынешние пенсионеры – самая социально активная часть населения. Ущемление их прав чревато общественными волнениями. Откуда брать деньги на выплату сегодняшних пенсий?
– На мой взгляд, оптимальный шаг – приватизация государственных активов в пользу пенсионеров. Проще говоря, пенсионеры должны стать собственниками имущества, которое они же в советские годы создавали, и получать от этого имущества дивиденды, доходы от его продажи. Возможная схема: создается специальный фонд, акционерами которого становятся пенсионеры и работающие граждане. Там аккумулируются приватизируемые активы, а полученные доходы целиком используются на выплату пенсий и пополнение накопительных счетов. Такие фонды успешно работают в ряде стран.
– Второй по значимости областью реформ после пенсионной системы стало здравоохранение. В последний год там принято немало важных законов: об обращении лекарственных средств, об обязательном медицинском страховании. Как вы их оцениваете?
– К закону об обязательном медицинском страховании (ОМС) отношусь скептически. В течение многих лет я участвовал в разработке ряда проектов реформы ОМС. Все они не прошли утверждение в Минфине. И «блокировала» их именно Татьяна Голикова, которая в то время там работала и курировала социальную сферу. Главным основанием для отказа неизменно становились «излишние бюджетные траты». Зато сейчас она «пробила» закон, который требует в разы больше расходов, чем наши варианты, а эффективности не прибавляет. В результате реформы мы получим систему здравоохранения, где наиболее успешные регионы опускаются на средний, довольно слабый уровень.
Две России
– Симптом здорового состояния любого общества – наличие так называемого среднего класса как оплота стабильности и благополучия. Есть ли он в России?
– Недавно Центр стратегических разработок презентовал масштабное исследование на эту тему. Мы выбрали наиболее универсальный критерий – возможность приобрести жилье. Получилось, что к среднему классу в РФ себя относят 40% москвичей и 20% провинциалов. То есть мы обнаружили два средних класса: столичный и провинциальный. Ожидания относительно собственного будущего, отношение к государству, структура доходов у этих групп полярно разные.
– В какой сфере раскол выражен наиболее ярко?
– В оценке роли государства в своей жизни. Респонденты-москвичи крайне негативно относятся к власти как источнику социальных гарантий и рассчитывают только на собственные ресурсы. Главными из них считаются недвижимость и личные сбережения.
– А что происходит в провинции?
– Там картина прямо противоположная. Ключевым фактором в структуре доходов является зарплата. Ее, как ни крути, платит государство. Даже если ты занимаешься малым бизнесом, без покровительства властей не обойтись. И чем выше доход гражданина, тем лояльнее он относится к властям.
– Какой средний класс – провинциальный или столичный – на ваш взгляд, прогрессивнее?
– Провинциалы гораздо ближе к общепринятым стандартам. Там более значимы не наличие недвижимых активов, а человеческий капитал: уровень образования и профессиональные навыки. Так что, по моему мнению, в будущем средний класс европейского типа придет именно из глубинки.
Великая буржуйская революция
– Ваше исследование продемонстрировало еще одну любопытную вещь: выяснилось, что именно средний класс является средоточием протестных настроений в стране.
– Скажу больше: источником протестных настроений становится, как ни парадоксально, московский средний класс. Уже сейчас склонность к протестам в столице существенно выше, чем в среднем по стране. Москвичи, при всей своей независимости, неукоснительно требуют от государства нормальных законов и справедливого суда для защиты своей собственности как основного источника доходов. Столичные власти этого обеспечить не могут: акции протеста против точечной застройки и выселения из центра Москвы на окраины «красной нитью» прошли через всю лужковскую эпоху. Федералы ведут себя ненамного лучше.
– Как отреагирует на «буржуйскую» революцию Россия в целом?
– Безусловно, если 5 миллионов человек, живущих в радиусе 15 километров вокруг Кремля, прибегнут к открытым протестам, мало не покажется никому. Но, боюсь, кончится это не всеобщим единением, а долгосрочным политическим конфликтом и углублением противоречий между столицей и регионами. Главным требованием недовольного населения в регионах станет усиление социальных гарантий, рост выплат из казны. Москвичам, как мы уже говорили, это ни к чему: они прежде всего заинтересованы в максимально свободном рынке и защите прав собственности. Если честно, выхода из этой ситуации я пока не вижу.
– Может быть, выход кроется в «перезагрузке» политического режима? Эта тема в последнее время стала очень модной и острой, что немудрено – выборы на носу.
– Социологические опросы показывают, что выборы уже не считаются способом что-
либо поменять. Так что законодательная власть едва ли пополнит кредит доверия. Опросы по президентским выборам показывают, что население пока не видит иных кандидатов на этот пост, кроме В. Путина и Дм. Медведева. Более того, россияне побаиваются любого третьего кандидата как альтернативы тандему.
– Но кризисная ситуация не может длиться вечно…
– Согласен. Трансформация неизбежна. Допускаю, что власть будет меняться сама: расширять политическую базу управления государством, обновлять руководство на ключевых постах и тем самым пополнять потерянный кредит доверия. Это очень непросто, но такой вариант – наиболее конструктивный из возможных... В противном случае опасность открытой социальной конфронтации со временем будет только расти.