На столе у Юрия Соломонова – генерального конструктора Московского института теплотехники, создателя ракетных комплексов «Булава», «Тополь‑М», «Ярс» – несколько особых телефонов. «АТС-1», «АТС-2», аппараты прямой закрытой связи с высшими должностными лицами страны. Последние звонят нечасто, ведь позиция Соломонова по многим вопросам оборонной политики страны не всегда совпадает с мнением бывших юристов или ленинградских торговцев румынскими гарнитурами.
Сам факт открытости засекреченного конструктора «ядерного зонтика» Соломонова в разговоре с главным редактором «АН» Андреем Углановым говорит о том, что бороться с «ветряными мельницами» чиновничьей некомпетентности тяжело даже ему.
«Булава» полетит, как птица
– Вы генеральный конструктор, пожалуй, самого обсуждаемого оборонного проекта последнего времени – «Булавы». На лето этого года назначены новые пуски. Они пройдут со штатного носителя?
– На 2011 год намечено 4–5 пусков (первый – на конец июня) по трассе Белое море – Камчатка с одного из типов носителей. Либо это будет АПЛ «Дмитрий Донской», либо АПЛ «Юрий Долгорукий». Все будет зависеть от того – успеют ли на «Севмаше» подготовить «Юрий Долгорукий» к проведению испытаний.
Дело в том, что штатный носитель «Долгорукий» был отправлен на завод «Севмаш» для устранения технических замечаний. Ранее говорили, что АПЛ полностью был готов для включения в боевой состав ВМФ, но это не соответствовало действительности. Пока подготовка штатного носителя идет в соответствии с графиком. Время еще есть.
– По какому пути пойдет развитие «Булавы»: будет модернизироваться ракета-носитель или боевые блоки?
– Это два самостоятельных направления. Идет активная дискуссия, мол, если «Булава» никак не может выйти на устойчивые испытания, то надо использовать старый задел, например «Синеву», чтобы минимизировать риски с точки зрения ракет-носителей. Есть такая алогичная фраза: «каждому овощу – свой фрукт». «Овощ» условно – это носитель, «фрукт» – боевой блок.
Задача носителя – обеспечивать выведение и доставку боевого оснащения. Он должен отвечать тем условиям, которые предъявляются к корабельному ракетному комплексу и ракете в целом. Например, «Синева» – очень хорошая ракета. Для тех требований, для которых она создавалась, – это было совершенное оружие. Но если техническое задание для ракетного комплекса «Булава» применить к «Синеве», то эффективность последней будет существенно более низкой.
Можно пойти по другому пути – поменять требования. И возвращаться к тому, что было 25–30 лет назад. Но это логический тупик.
Второй вопрос – боевое оснащение для ракеты-носителя. Это самый гибкий элемент ракетного комплекса, который чаще всего и претерпевает изменения при модернизации и который в значительной степени определяет эффективность действия у цели.
Справка «АН»
Межконтинентальная баллистическая ракета морского базирования «Булава-30» (РСМ-56 для использования в международных договорах, SS-NX-30 – по классификации НАТО) – новейшая российская трехступенчатая твердотопливная ракета, размещаемая на подводных
лодках.
Имеются несколько основных позиций: мощность, эффективность преодоления ПРО, точность и надежность. Точность доставки боевого блока выше – ядерный заряд можно уменьшать. Конструкторы работают над модернизацией боевого оснащения. Это касается любых ракет, не только «Булавы», и это серьезное расширение боевых возможностей, повышающее эффективность.
Из шахты стартовала. И привет…
– Когда мы говорим о структуре СЯС, то основной вопрос – об эффективности. Эффективность определяется их живучестью, способностью к нанесению ответного удара при минимальных затратах.
– Почему именно ответный, а не ответно-встречный удар?
– Это не компьютерная «стрелялка». Есть набор чисто «игровых» ситуаций, когда мы говорим об ответно-встречном ударе. Например, происходит ракетное нападение, факт группового налета фиксируется Системой предупреждения о ракетном нападении, информируется руководство страны с целью принятия им решения, и происходит или не происходит «встреча» летящих в нашу сторону ракет.
Вот почему действия в ответно-встречном ударе относятся к категории вероятностных событий.
Именно поэтому в технических заданиях должны формулироваться требования к перспективной технике подобного класса с целью обеспечения живучести в условиях ответного удара. В этом случае вы должны обладать гарантированной возможностью ответить на нападение противника – и он, зная об этом, будет всегда находиться в состоянии неопределенности, под угрозой ответных действий, которые его уничтожат.
СЯС создаются из условия обеспечения эффективности в ответном ударе. То есть они должны уцелеть и нанести неприемлемый ущерб.
– Есть три составляющих СЯС: сухопутная (шахтная и мобильная), авиационная и морская. Какие из них уйдут в прошлое, а какие будут развиваться, на ваш взгляд?
– Шахтные комплексы более уязвимы, известны координаты, в договорах все прописано. Потенциальный первый удар будет нанесен именно по ним. Из нескольких десятков шахтных ракет для ответных действий выживут единицы. Только те, которые успеют выйти из шахт. Дальше начинается полет на активном участке траектории. Мы много раз выполняли расчеты: из выживших и стартовавших – значительный процент ракет будет уничтожен на активном участке.
Есть два типа ракет-носителей: жидкостные и твердотопливные. При наличии у вероятного противника космического сегмента ПРО ракете необходим короткий разгонный участок, чтобы снизить потери. Ведь как только ракеты с работающим двигателем выходят на высоты свыше 100–120 километров, то становятся весьма уязвимыми и могут быть обнаружены и уничтожены. У жидкостных ракет активные участки в несколько раз длиннее, чем у твердотопливных, таких как «Тополь-М» или «Булава», да и у американских «Минитменов» и «Трайдентов».
И когда в Минобороны возникают идеи создания тяжелой жидкостной ракеты шахтного базирования, объяснить это военно-техническими качествами оружия невозможно.
На земле большей живучестью обладают мобильные, передвижные, а не шахтные комплексы.
– Но передвижные комплексы отслеживаются средствами космической разведки?
– Те, кто так заявляет, – не специалисты. Есть конструкторские решения, которые позволяют обеспечить живучесть подвижных комплексов в ответном ударе на порядок выше, чем у ракет шахтного базирования. Это достигается и скрытностью мобильных ПУ, и большей стойкостью твердотопливных ракет к поражающим факторам ядерного взрыва и оружия на новых физических принципах, и коротким активным участком траектории. Все это в свою очередь обеспечивает эффективность их применения.
В качестве гарантированного неприемлемого ответного удара со стороны ракетных комплексов наземного базирования приоритетными могут рассматриваться два основных. Грунтового или железнодорожного подвижного базирования. Грунтовые у нас есть. Железнодорожные были, но их уничтожили. И возрождать их, наверное, не стоит. По сравнению с подвижным грунтовым они не обладают преимуществами по выживаемости, но имеют в современных условиях очень низкую антитеррористическую устойчивость (раньше об этом в СССР и не думали). И при этих условиях это очень дорогое удовольствие. Так как вся инфраструктура БЖРК на сегодня просто разрушена. И возродить ее нереально.
Нечто среднее по живучести – авиационная составляющая СЯС. Пока носители на земле, на аэродроме они легко уязвимы, как и всякие стационарные объекты. Живучесть в полете, конечно, повышается. Но в воздухе тоже необходим комплекс защитных мер.
То же можно сказать и о морской составляющей. Пока АПЛ находятся в местах постоянной дисклокации, они уязвимы. В боевом походе уничтожить их гораздо сложнее. Хотя также возможно, ведь океан открыт для ВМС потенциальных противников.
Финансовый дождь
– Принята Госпрограмма перевооружений (ГПВ) до 2020 года, на которую заложено 20 триллионов рублей. То есть на оборонку прольется финансовый дождь. Это внушает оптимизм?
– Я вообще оптимист. Что же касается госпрограммы, то нельзя исключать, что она, как и предыдущие ГПВ, может быть не полностью выполнена. И через несколько лет появится новая ГПВ. Нынешняя имеет уклон в сторону тиражирования уже существующих сегодня систем вооружения.
К сожалению, ГПВ при ее подготовке практически не обсуждалась экспертами. А то, что экспертизу прошло, вызывало много принципиальных критических замечаний. Например, выдается задание на серийное производство техники, по которой еще не завершены НИОКР. Или ситуация с тяжелой жидкостной ракетой, когда выделяются огромные средства на ненужную для безопасности страны работу. Госпрограмма вооружений, к сожалению, не расставляет приоритетов, не обеспечивает заделов на перспективу.
В то время как на Западе ближайшее десятилетие будет сопровождаться просто научно-техническим взрывом. Американцы активно работают с X-51, X-37, с проектом Falcon. Это революция в вооружении. Эффективность применения подобного рода вооружений лежит на межвидовом уровне – между авиацией и ракетной техникой. И на стыке этих двух областей рождаются принципиально новые вооружения.
– Надо менять Госпрограмму перевооружений?
– Улучшать никогда не поздно! Посмотрите. Например, в США есть программа развития приоритетов вооружений из 10 программ. Условно говоря: первое – стратегическое вооружение, второе – разведка всех видов. И так до 10‑го пункта. Если не хватает бюджетных средств, то конечные пункты программы сокращаются. Но самые важные развиваются.
К сожалению, у нас такого нет. И с этой точки зрения ГПВ не совершенна.
– Президент Медведев недавно подверг резкой критике предприятия оборонки – сорвали гособоронзаказ в прошлом году…
– Первое: в соответствии с законом о гособоронзаказе задания должны быть согласованы с исполнителем, в том числе производителями техники. Это обязательное условие.
Второе: заказчик – Минобороны часто не соблюдает реальных сроков заказа вооружений. В постановлении правительства России четко записано, что договоры должны быть заключены до 1 апреля. А для единственных исполнителей (есть специальный перечень) – до 1 марта. И что? До сих пор применительно к создаваемой сложной технике нет многих контрактов с оборонкой! Например, если технологический цикл изготовления вооружения 8–10 месяцев. Давайте заключим контракт в июле, а потом срыв годового заказа будем валить на оборонку. И разбираться с теми, кто не выполняет гособоронзаказ.
Пучок специалистов за пять копеек
– Какое у вас ощущение о тех, кто приходит в вашу отрасль из институтов? Они вырастут в хороших специалистов? И будут ли расти или предпочтут уйти в частный бизнес на более весомые зарплаты?
– Приходят хорошие, умные молодые ребята. Я считаю, что каждое новое поколение умнее предыдущего, иначе бы цивилизация не развивалась. Качество подготавливаемых молодых инженеров хорошее. Оно абсолютно адекватно тем задачам, которые стоят перед государством в этой области.
А вот государство практически полностью перестало создавать условия для развития научного и производственного потенциалов. Есть ракета «Булава», производство которой стоит денег. У Франции есть ракета менее эффективная, но очень близкая по многим техническим характеристикам, создаваемая практически в те же сроки. Цена – в разы больше. В структуре цены ее серийного производства – 40–50 процентов заработная плата научно-технического и производственного персонала. В «Булаве» – менее 15 процентов!
Это и есть отношение государства к тому труду, который вкладывают ученые, инженеры, рабочие. И сколько бы на самом высоком уровне ни говорили о повышении престижности профессий рабочих, инженеров, ученых, пока не будет нормальной материальной мотивации труда, ничего не изменится.
Справка «АН»
Носителями ракеты «Булава-30» являются модернизированная стратегическая подлодка «Дмитрий Донской» проекта 941 УМ «Акула» (по классификации НАТО – «Тайфун») и АПЛ проекта 955 «Борей»: «Юрий Долгорукий», «Александр Невский», «Владимир Мономах» и другие.
Премьер Путин на Воткинском заводе, где делают российские ракетные комплексы, заявил рабочим: «Сейчас вы получаете 20 тысяч, а со следующего года будете аж 23». Это было бы смешно, если бы не было так грустно. 800 долларов за работу по созданию ядерного зонтика страны.
– У тех запусков «Булавы», которые были признаны неудачными, были технологические проблемы, а не конструкторские недоработки. Понятно, что над созданием ракетного комплекса работают сотни предприятий. Раньше была жесточайшая военная приемка, а что сейчас?
– Она существует. Но система военных представительств для контроля качества по всему остову кооперации создания изделий явно недостаточна. Конечно, головная организация, наша в данном случае, старается контролировать комплектующие для ракет.
Но никаких сил не хватит контролировать 600 с лишним предприятий. Мы продолжаем сталкиваться с ситуацией, когда абсолютно не контролируемые военными представителями производства выдают продукцию, по которой нам приходится принимать решения с миллиардными издержками. Например, из-за одного неисправного пиропатрончика мы теряем изделие, которое по цене просто несопоставимо.
– Но ведь кроме военной приемки из-за позиции некоторых руководителей министерств и даже отраслей, мы безвозвратно теряем и технологии…
– Сотни уникальных технологий потеряны. Многие компоненты приобретаются за рубежом. У нас сейчас их изготовление невозможно. Очень много производств останавливают изготовление необходимых для ОПК компонентов. А они являются монополистами. И мы вынуждены в документации с высоким уровнем отработанности вводить в качестве дублеров другие материалы. Но тогда надо повторить весь комплекс испытаний, для того чтобы доказать – новый материал в конструкции ведет себя так же, как и предыдущий аналог. Это огромные деньги. Это потерянное время.
Но нам никто не продаст современные оборонные технологии, свои изделия, которые используются в системах вооружений. Нам продают ширпотреб. Например, элементная база за рубежом изготавливается для военных, космических и промышленных целей. И нам продают только открытые комплектующие промышленного типа. На рынок закупок космических и военных комплектующих Россию никто не пустит.
До сих пор фактически действует «реликт холодной войны» – Координационный комитет по экспортному контролю (КоКом). В то время КоКом составлял перечни «стратегических» товаров и технологий, не подлежащих экспорту в страны Восточного блока, а также устанавливал ограничения по использованию товаров и технологий, разрешенных для поставки в виде исключения. Комитет разработал стратегию «контролируемого технологического отставания».
В 1996 году его переименовали в так называемые Вассенарские договоренности. Но суть осталась прежней – тотальный контроль за экспортом обычных вооружений и высоких технологий в страны с нестабильными политическими режимами. Россию в эти соглашения не зовут.
От редакции.
В мае этого года Московский институт теплотехники отмечает свое 65-летие. Редакция «АН» поздравляет всех сотрудников МИТа и желает оптимизма в наше смутное время.